Male gaze («мужской взгляд») — ключевое понятие в феминистской теории кино, которое используют уже больше 60 лет. Сейчас же о нём активно заговорили и вне науки. «Мужской взгляд» относится к образу женщины в кино — максимально сексуализированной красотки, которая удобна мужчине. Феминистскому сообществу такая репрезентация оказалась не близкой. «Четвёртая стена» рассказывает, как male gaze стал классическим явлением в кино и почему «мужской взгляд» отравляет не только индустрию, но и повседневную жизнь.
В 1943 году Жан-Поль Сартр впервые пишет о значении «взгляда» в своём философском труде «Бытие и ничто». Через несколько десятилетий его находками воспользуется теоретик кинематографа и феминистка Лаура Малви. В работе «Визуальное удовольствие и повествовательное кино» она введёт в обиход понятие «мужского взгляда» (male gaze) и ознаменует новый подход к анализу киноиндустрии.
Смотря как взглянуть: почему оптика решает?
Взгляд — одна из составляющих удовольствия от кино. Есть три типа взглядов:
- точка зрения камеры, которая записывает киноматериал для будущего фильма;
- взгляд аудитории, которая непосредственно смотрит его из зала;
- взгляд персонажей, направленный друг на друга в иллюзорном экранном пространстве.
Кино отвергает первые две оптики и подчиняет их третьей: дистанция между зрителем и фильмом должна «исчезнуть» — смотреть на мир повествования необходимо глазами персонажей. Именно через третий «взгляд» присутствие male gaze начинает влиять на зрителя. В таком кино героиня становится носителем смысла, который закладывает в неё герой-мужчина: она становится воплощением его фантазий и желаний, выглядит и действует так, как угодно ему.
По словам Лауры Малви, зритель подсознательно отождествляет себя с главным героем, который смотрит на женщину подобным образом. Поэтому позже зрители считают такой образ женщины настоящим и вполне реалистичным, о чём при просмотре кино никто не задумывается. Тем временем, героиня уже неразрывно воспринимается только вместе с героем-мужчиной, поскольку не является самостоятельной и независимой.
Тем не менее стоит помнить, что не в каждом фильме, где главный герой — мужчина, присутствует male gaze. В основном это относится к жанровому и массовому кино, которое создаётся для удовольствия. Искать male gaze в авторском кино Тарковского или политическом модернизме Годара будет совершенно бессмысленно.
При чём тут страх кастрации, садизм и фетишизм?
Лаура Малви объясняет «мужской взгляд» концепциями психоанализа Зигмунда Фрейда и Жака Лакана. Она замечает, что male gaze мог возникнуть из-за подсознательного страха «кастрации». Мужчина видит в женщине воплощение страха быть кастрированным, поэтому её образ вызывает тревогу. Чтобы усмирить эту боязнь, он подчиняет себе женщину: это происходит либо садистским, либо фетишистским путём.
«Садист» стремится погрузить женщину в обстоятельства вины. «Женщина пугает, её нужно наказать», — думает мужчина. Так на экранах появились пассивные женские персонажи, на фоне которых главный герой обретает безусловную значимость. Банальный пример: принцессы из диснеевских «Спящей красавицы», «Золушки», «Красавицы или чудовища». Девушка дожидается прекрасного принца, чтобы он спас её, — а без него она так и будет страдать. Женский персонаж ничего не может сделать самостоятельно и буквально подчинён действиям мужчины.
Иначе действует «фетишист». Он возвеличивает женщину и её тело, вечно ищет в объекте страха что-то прекрасное. Малви приводит в пример культ актрис двадцатого века: Гарбо, Дитрих, Монро — секс-символы киноиндустрии, ставшие таковыми, потому что этого захотели мужчины. Обрывочные кадры частей тела, акцент на обнажённых ногах, на ухоженном лице: вся киноиндустрия Голливуда была пропитана пошлым удовольствием от тела женщины. Режиссёров же, и тем более зрителей, это погружало в невероятный «экстаз» при просмотре.
Например, такой «портрет» мы видим в «Волке с Уолл-Стрит» Мартина Скорсезе: сексуальная блондинка (Марго Робби), жена главного героя, на протяжении всего фильма играет «идеальную» роль. Она — лишь объект вожделения своего мужчины, её внутренний мир недоступен для зрителя. Жена выступает в качестве терпеливой «подушки», в которую её муж может поплакаться, если сталкивается с невзгодами. О самостоятельности женского героя речи даже не идёт: весь её мир крутится вокруг мужского персонажа.
В массовом кино всё-таки были попытки сломать стереотип о слабых женщинах, правда, достаточно неловкие и неудачные. Так произошло с «Хищными птицами» — фильмом о королеве преступного мира, безбашенной Харли Квин, которая рассталась с Джокером. Однако их расставания оказалось мало для разрушения всё того же «мужского взгляда».
-> Почему «Хищные птицы» не смогли противостоять «мужскому взгляду»? Ответы в тексте
Хотя теоретики кино ещё не до конца изучили тенденцию male gaze и то, как она влияет на общественное сознание, негативный эффект очевиден.
Почему male gaze — это плохо?
Male gaze — это яд, который медленно и незаметно травит общество. Может показаться, что теория «мужского взгляда» описывает только реалии кино и не выходит за его пределы. Однако в массовой культуре male gaze проникает в сознание зрителей, меняя восприятие реальных женщин.
У многих девочек уже в детстве развивается «комплекс Золушки»: как и принцессы, они желают передать свою ответственность в чужие руки. Иными словами: «буду терпелива и дождусь своего принца» — такие женщины боятся быть независимыми и предпочитают быть «угодными» своим мужчинам, лишь бы те были рядом.
Однако женщины без «комплекса Золушки» тоже поддаются патриархальному взгляду. Такие образы как Марго Робби в фильме «Волк с Уолл-стрит» или Меган Фокс в «Трансформерах» начинают восприниматься как идеал женщины: сексуальное тело, худое лицо, обтягивающие наряды. Стандарт красоты, к которому стремятся женщины, основывается на образах с глянцевых обложек или массового кино. Однако стоит понимать, что этот образ выстроен мужчинами и «мужским взглядом». Всё это — плод фантазии и мечта об «идеале», а не реальные женщины. Тем не менее, девушки часто живут не следуя за своими желаниями, а стремясь к тому, какой её хочет видеть мужчина.
Для того, чтобы бороться с несправедливой оценкой и честно отразить женщин в кино, в теории кинематографа появился female gaze.
Female gaze: зачем кино нужен женский взгляд?
Впервые о «женском взгляде» говорит режиссёр Зои Дирс в работе «Гендер в кинематографе: Женский взгляд за камерой». Female gaze, по определению, фиксирует желания реальных женщин, а не героинь мужских фантазий. Женские персонажи перестают быть желанными, не возбуждают, а приобретают активную роль и сами познают свою сексуальность. Таковы, например, Кристина из «Леди Бёрд», Марианна из «Портрета девушки в огне» или Ада из российского «Разжимая кулаки».
Ярче всего female gaze отражает номинант на «Оскар» этого года — французский боди-хоррор «Титан». Режиссёр фильма Жюлия Дюкурно буквально высмеивает «мужской взгляд» на женское тело, используя при этом гротескные и весьма жестокие формы повествования. Сам сюжет буквально говорит: «Вот она я, и что вы мне сделаете. Я — машина». Главный женский персонаж буквально уничтожает мужчин, будучи погружённой в их общество.
Хотя в любом теоретическом подходе могут быть свои минусы, женский взгляд всё равно нужен киноиндустрии. Как показывает статистика, за камерой чаще стоят мужчины, поэтому очень важно избавить кино от стереотипов и стигматизации женских образов за счёт «женского взгляда за камерой». Сдвиги есть, и теперь мы всё чаще слышим имена женщин-режиссёров: Кира Коваленко, Жюлия Дюкурно, Джейн Кэмпион (которая, кстати, номинирована в 2022 году на премию «Оскар» за лучшую режиссуру — Прим. автора), София Коппола, Мария Шрадер, Грета Гервиг и многие, действительно многие другие.
Female gaze — это новый киноопыт. Женские персонажи перестают быть пассивными образами стереотипов и мужских желаний: они становятся самостоятельными и помогают кино отражать реальность женского «я». На наш взгляд, эта тенденция просто необходима современному кинематографу.