В ноябре на российских экранах выходит долгожданный фильм Уэса Андерсона «Французский вестник». Это событие наполнено предвкушением очередного шедевра от мастера кукольного театра на экране. «Четвёртая стена» рассказывает, смог ли американский режиссёр сохранить эстетику знаменитого «Отеля „Гранд Будапешт“», и не наскучит ли зрителю выверенная картинка уже на половине фильма.
Читать нас можно и во ВКонтакте. Вам — кино, а нам приятно ❤️
Всё началось в вымышленном французском городе Эннуи-сюр-Блазе (фр. ennui — уныние) в середине ХХ века. Перед зрителями здание редакции еженедельника, где конвейер производит многочисленные выпуски газеты, а писатели находятся в рабочей среде… И тут внезапная смерть нарушает порядок бесперебойного механизма редакции: умирает главный редактор издания «Французский вестник. Приложение к газете „Либерти. Канзас ивининг сан“» Артур Ховитцер-младший. Он завещал, чтобы после его смерти редакция закрылась, но всё же издала последний выпуск с тремя статьями из прошлых номеров.
Эти статьи формируют три сюжетных линии, концептуально объединённые в единый выпуск еженедельника. Каждая статья является отдельной историей с независимыми действием и развитием. Утомляющий и редко взрывающийся фейерверком сюжет — это то, к чему должен быть готов неискушённый зритель.
Известный режиссёрский почерк Уэса Андерсона в его новом фильме неизменно симметричен, полон визуальных деталей, странно комичен и комично тосклив. Каждый кадр создан с геометрической точностью, выстроенные мизансцены наполняют кадр глубиной и оживлённым действием. Неповторимый юмор, который трудно пересказать на бумаге, даже самый мрачный эпизод оборачивает в смех.
В этом фильме, пусть и неспешно, оживают тексты, а их авторы одновременно рассказывают свои лучшие истории и проживают их заново. Например, журналистка Люсинда Кременц (Фрэнсис Макдорманд) пишет о студенческих протестах в Эннуи. Несмотря на принципы журналистской беспристрастности, она заводит краткосрочный роман с Дзеффирелли (Тимоти Шаламе), студентом-революционером и политическим активистом. Героиня Макдорманд не только поддаётся соблазну героя Шаламе, но и помогает любовнику написать его манифест, редактируя и дополняя текст приложением. Позже, в разгар революционных актов, она же советует двум студентам заняться актом любви — и тогда плёнка проявляется, обретает цвет, эмоциональное волнение.
Всё же это не привычная андерсоновская картина: в ней нет пестрящих красок, как в других его кукольных мирах. «Французский вестник» теряет эмоциональность и колоритность на определённых участках кинопленки. Режиссёр заигрывает с содержанием и формой, превращая единое полотно в три независимые друг от друга новеллы. Яркая цветовая палитра на протяжении всего вращения пленки сменяется на чёрно-белую — цвет проявляется лишь мимолётно, тогда, когда этого захочет сам Андерсон. И даже этому есть объяснение.
Прототипом «Французского вестника» является журнал «Нью-Йоркер», который Андерсон преданно читал с юных лет, а истории в фильме вдохновлены статьями «нью-йоркского» еженедельника. Чёрно-белое изображение как приём лишь подчёркивает документальность изображаемых событий. Этим режиссёр также приносит дань уважения режиссёрам французской новой волны Годару и Трюффо, которые оказали влияние на его киноязык.
Безэмоциональный тон чёрно-белого изображения точно чернила на белой бумаге: строгий, монохромный и слегка отстранённый. Цветное изображение обретает особенно яркие оттенки, контрастируя с блёклостью предыдущего кадра. Цвет наиболее точно выражает эмоции во «Французском вестнике». Через цвет Андерсон отличает как прошлое от будущего (хроника районов города: прошлое — монохром, будущее — полихром), так и текст от действительности. Цвет изображает чувственный опыт героев: любовь, смерть, юность, искусство, революцию, скорбь, тоску и печаль.
Темы стремления к свободе и бегства от тоски метафорически проходят через весь фильм. Как мы знаем, либерти — свобода, а эннуи — тоска. Герои картины борются за свободу и сбегают от тоски и печали, которая порой принимает виды диктатуры и несправедливости.
В одном Андерсон остаётся верен себе: он всё также безукоризненно изображает дуализм природы вещей. Персонажи бегут от бесконечного уныния к свободе разными путями, но всё равно оказываются в Канзасе, или в приложении к газете «Либерти. Канзас ивининг сан».