Смерть гражданина Кейна и воскрешение автора Чем запомнится «Манк» Дэвида Финчера

Премьеры нового фильма Дэвида Финчера ждали многие. Отчасти потому, что критики заведомо нарекли «Манка» «самой виртуозной» работой режиссёра, отчасти — из-за потрясающе красивой истории, сложившейся вокруг и внутри неё. «Четвёртая стена» рассказывает, оправдаются ли зрительские ожидания от новой киноленты Финчера.

Герман «Манк» Манкевич — главный герой финчеровского фильма — человек, написавший сценарий к культовой киноленте Орсона Уэллса «Гражданин Кейн» (1941). Для Голливуда он долгое время оставался полупрозрачной тенью гениального Уэллса, однако картина мира менялась по мере того, как просвещенная интеллигенция исследовала искусство.

1940-ой год. Ранчо Норт-Верд, Калифорния. Вот уже два месяца постаревший Манк лежит в своей постели со сломанной после автокатастрофы ногой, пытается разобраться в своей жизни и при этом работать над сценарием «Гражданина Кейна». Все интеллектуальные усилия пока сводятся либо к очередной бутылке спиртного, либо к исписанному и смятому листку бумаги. Большую часть времени Манк проводит в полузабытьи, наедине со своими воспоминаниями.

Всю жизнь проработав в голливудской кинокомпании, свободолюбивый сценарист презирал и Голливуд, и киноиндустрию в целом. Должности, общественное мнение, красота, искусство — всё продавалось и покупалось в бездушном лицемерном мире медиамагнатов и киноделов-карьеристов. Каждый старался приумножить свою власть, чтобы ещё более изощрённо вести бесконечную политическую игру. Именитые режиссёры, продюсеры и актрисы с одинаковым скептицизмом обсуждали грязные сплетни друг о друге, будущего победителя президентских выборов и забавную внешность Гитлера. У руля всей бюрократической машины стоял Уильям Хёрст — богатейший человек в США, газетный магнат и владелец медиахолдинга Hearst Corporation. Позднее он станет прототипом того самого гражданина Чарльза Фостера Кейна — человека, который получил от жизни всё, но так и не смог стать счастливым.

В отличие от своих коллег, Манк не умел ни лгать, ни игнорировать весь закадровый мир. Он позволял себе экстравагантные выходки и едкие остроты, которые одних смущали, других приводили в ярость, а третьих пугали. Казалось, что Герман Манкевич — герой, самоотверженно бунтующий против системы, находясь практически в самом её центре. Апофеозом стал его пьяный монолог на официальном приёме в особняке Хёрста, когда Манк обличил все пороки хозяина бала. Но зло не было посрамлено и справедливость не восторжествовала. Да и кто бы мог на это надеяться? Сочувственно улыбаясь, Хёрст как ни в чём не бывало сообщил Манку, что половину зарплаты тот получает из его личных средств. Изматывающая борьба с системой оказалось односторонней: всё это время герой мучил только сам себя, оставаясь в глазах общества лишь «придворным шутом», который кидается с вилкой на мельниц-великанов.

Кто создал гражданина Кейна?

В 1967-ом году было опубликовано программное эссе философа и литературоведа Ролана Барта — «Смерть Автора». В трактовке Барта произведение искусства нужно представлять как общекультурное достояние, а не интеллектуальную собственность творца. По мнению философа, соотнесение «языка самого по себе», то есть самого текста произведения, с личным опытом реального автора [включая его идеологию, психологию, образ жизни и социально-исторический контекст. — Прим. авт.] ограничивает восприятие художественного текста. Для устранения этой привязанности необходимо уравнять в творческих правах его фактического писателя и читателя. Познание и развитие методом деконструкции автора-личности — важная идея среди морально-этических и философских концепций. В творчестве Дэвида Финчера с ней сталкиваются несколько героев, среди которых Тайлер Дёрден («Бойцовский клуб», 1999), Марк Цукерберг («Социальная сеть», 2010), Манк…

Спустя четыре года после выхода в свет «Смерти Автора» — в 1971-ом году — критикесса и журналистка Полин Кейл выпускает объёмную статью под названием «Выращивая Кейна». В ней творческие заслуги Орсона Уэллса поставлены под сомнение: вместо него Кейл выводит на сцену незамеченного Голливудом талантливого драматурга Германа Манкевича. Так, история о гражданине Кейне выходит за пределы киносценария и киноленты: её создатели становятся полноправными героями.

Главный герой «Манка» выступает в нескольких ипостасях. Во-первых, как «придворный шут». Он ведёт себя крайне эпатажно, открыто презирает социальные нормы и ценности, но тем не менее не находит в себе моральных сил для совершенствования мира, поэтому бездействует. Во-вторых, как внимательный наблюдатель и безжалостный критик. От его чуткого взора не ускользает ни одна искренняя эмоция, ни одна опасная мысль, даже если он показательно игнорирует настроение окружающих. Манк склонен анализировать всё и вся и этим усложняет жизнь не только себе, но и своим близким. «Бедная Сара» — так он называет свою жену, заключая в этом прозвище всю боль покинутой и униженной женщины.

В-третьих, в герое проявляется и художник. С этим связана трагичность его судьбы. Для Манка-творца драматургия произведения неотделима от драматургии жизни, и в этом он видит всю силу искусства. Но реальный мир оказывается прогнившим до основания: в кинотеатрах показывают пропагандистские ролики; прекрасная и жизнерадостная актриса Мэрион Дэйвис влюбляется в Уильяма Хёрста; честные, но слабые люди платят жизнью за пороки общества.

С одной стороны, Манк не может принять такие правила, с другой — не может и противостоять им, поэтому пытается абстрагироваться от всего и занять позицию «над» сценарием. Он отказывается от упоминания в титрах фильмов, снятых по его драматургическим произведениям, и тем самым разрывает свою авторскую связь с творением. В итоге произведение становится обезличенным и теряется в механизме киноиндустрии, а Манк чувствует только опустошение и сильное желание напиться.

Осознание собственной душевной слабости и безысходности бытия приводит Манка к выводу, что физическая деградация и саморазрушение могут стать ключом к внутренней творческой свободе. В пассивном отшельническом образе жизни, который начинает вести Манкевич после откровения Хёрста, видна интересная параллель с «Гражданином Кейном». В фильме Уэллса главный герой также стремится к душевному благополучию и гармонии, но путём приобретения вещей, а не отказа от них. В момент, когда стремление перерастает в обсессию, Чарльз Фостер становится заложником своего страха — страха потерять всё. Создание иллюзий, самообман ради успокоения взволнованной души — лейтмотив любой истории, любой биографии. Ценностная сущность киноиндустрии, безграничная власть Хёрста, гениальность Уэллса, вещизм Кейна и, наконец, идеализм Манка — всё это имеет единую природу.

Как возродился Автор?

В 2003-ем году умирает сценарист и режиссёр Джек Финчер, так и не реализовав на экране сценарий «Манка». Однако его карьера закончится только через 17 лет, когда на Netflix выйдет новый фильм Финчера-младшего.

В каждом человеке сходится множество нитей, вплетающих его в полотно мировой истории. Смерть разрывает слабые связи, искусство проводит новые. Манк верил в высшие ценности, верил в чистое творчество и облагораживающую силу искусства. Возможно, именно это помогло ему ощутить в себе созидательный потенциал, духовно и интеллектуально воскреснуть. Дописав «Гражданина Кейна», Манкевич понял, что создал нечто гармоничное, значимое для многих и при этом глубоко личное — и уже не смог отказаться от своего произведения. Впервые не смог отказаться от себя. Он настоял на упоминании своего имени в титрах «Гражданина Кейна».

Драматург Герман Манкевич написал произведение о медиамагнате Уильяме Хёрсте; по этому сценарию режиссёр-вундеркинд Орсон Уэллс снял фильм «Гражданин Кейн», в котором также сыграл главную роль; кинокритик Полин Кейл поставила вопрос об авторстве; сценарист Джек Финчер создал произведение о Германе Манкевиче, а режиссёр Дэвид Финчер снял по нему фильм «Манк». Все эти люди и герои, по своей сути, являются отражениями друг друга. Все, кроме Манка. Он единственный преодолел свой главный человеческий страх, направил свою волю на созидание, а не разрушение, воскресил в себе Автора и при этом не стал одержимым.

Что же сделал Финчер?

Аудиовизуальная стилизация «Манка» под голливудский кинематограф 30-40-х годов придаёт картине особенную утончённость. С одной стороны, чёрно-белая картинка с монохромными контрастами, флешбэки, глубокий фокус и необычные ракурсы снизу явно отсылают к отдельным эпизодам «Гражданина Кейна» — так становятся заметны смысловые параллели. В то время, как умирающий Кейн роняет на пол стеклянный шар, где-то разбивается об пол бутылка, выскользнувшая из рук пьяного Манка. С другой стороны, уделяется внимание воссозданию исторической реальности героев, в том числе с помощью саундтрека, который состоит только из джазовых мелодий.

Интерес создателей фильма к личности Германа Манкевича вызван не только и не столько вольнодумством и экстравагантностью голливудского бунтаря, сколько неисчерпаемым потенциалом его творческой работы, в которой случайно сплелись несколько судеб и эпох. В собственном фильме Финчер осознанно возобновляет культурный диалог, также затрагивая сразу несколько исторических периодов и социально-философских традиций. Прочная визуальная и смысловая связь «Манка» с «Гражданином Кейном» может наводить на мысль, что первый является метафорическим отражением второго, однако заслуга Финчера намного больше и серьёзнее. Он закольцовывает сюжетную линию, тянущуюся со времён Уильяма Хёрста и многократно пересекающую границу между искусством и жизнью, — так, что общее смысловое пространство двух фильмов рекурсивно расширяется.

Елизавета Клейменова — специально для «Четвертой стены»